Окопная правда Кириченко

На Новый год к детям военного корреспондента НТВ Евгения Кириченко пришел Дед Мороз. «Ну, детишки, похвастайтесь, чему вы научились за год?» «Я научился бить ногой в пах», — гордо заявил шестилетний Игорь. «А я теперь умею рисовать фальшивые рубли, — радостно отчитался второклассник Глеб, — на уроках рисования научился». «Да-а-а, семейка, — пробубнил Дед Мороз, почесывая в затылке. — Ну ладно, стишки читать, пожалуй, не надо…»

— Евгений, чему вы учите своих детей?

— Я пытаюсь воспитать сыновей так, чтобы в них не было агрессивности, но учу быть мужественными, готовыми постоять за себя. В нашей стране глупо надеяться, что за тебя кто-то заступится в трудную минуту.

— Что они смотрят по телевизору?

— Я категорически запрещаю им смотреть дешевые американские программы. Телевизор крадет жизнь, кроме того, с экранов сегодня на нас льется псевдокультура. Я с ужасом замечаю, что сам иногда начинаю скатываться до совершенно примитивной лексики, и если за день не почитаю что-то из классики, то физически ощущаю прилипшую к телу словесную грязь. Хочется пойти и помыться.

— Тогда какая нелегкая занесла вас на это самое телевидение, да еще и военным корреспондентом?

— Мой отец был художником, а мать — акушеркой. Мы жили в Крыму, в поселке Кировское, рядом с военным аэродромом. Поэтому с самого детства я мечтал стать летчиком, но в летное училище не прошел медкомиссию. Тогда поступил в Киевское высшее инженерное радиотехническое училище войск ПВО. Пять лет учебы, а потом еще шесть лет службы в ярославском лесу на командном пункте корпуса противовоздушной обороны.

— Вам приходилось жать на «красную кнопку»?

— Нет, мы обеспечивали бесперебойную работу автоматизированных систем. Но в училище из меня сделали не просто военного инженера. Чуть ли не каждое воскресенье нас водили в театр, буквально заставляли читать книги. Многие мои однокашники писали стихи, играли на музыкальных инструментах, и все мы вместе откровенно диссидентствовали. На военных парадах, которые проводились в Киеве два раза в год, колонны проходили мимо трибун и сразу же оказывались напротив ресторана «Столичный». После трибун следовала команда «вольно», но у ресторана мы снова начинали чеканить шаг. Этим показывали, что для нас не было разницы, салютовать ли партийным «шишкам» или кабаку.

— Почему не сложилось в армии?

— Я хотел написать диссертацию по своей «автоматизированной» тематике — не дали. Хотел поступить заочно в Литинститут — тоже не дали. Начал писать для армейских газет, потом попал в Москву на телевидение, где мы делали «Присягу», «Служу Отечеству!» и так далее. Оттуда пришел на НТВ.

— Как сегодня складываются отношения с военными начальниками?

— У Минобороны никогда не было хороших отношений с журналистами, а у меня вообще за годы работы сложилась репутация скандального репортера. Я ведь стараюсь ничего не приукрашивать. Например, делал сюжет о подготовке миротворцев, так один лейтенант ставил задачи солдатам, матерясь через каждое слово. При монтаже мы мат, естественно, заменили «пипами». Мне сказали, что я дискредитирую армию. Но зачем в российской армии офицер, который не знает русского языка? Кто кого дискредитирует?

— Много ли интересного остается за кадром?

— Много. Все просто невозможно поймать в объектив камеры. И много забавного. Когда в Чечне шли бои за Комсомольское, мы не могли высунуться из окопа, чтобы записать стэнд-ап (корреспондент говорит что-то в камеру). По нам сразу же начинали стрелять. А тут через окоп в полный рост перемахнули два десантника. Сказали, что пошли на «мародерку» в село поискать что-нибудь поесть. И вернулись через двадцать минут с банкой варенья…

— Что вы берете с собой в поездку на войну?

— Там нужно уметь быть полностью автономным. Поэтому беру самое необходимое и всегда стараюсь привезти несколько блоков сигарет солдатам.

— А белую рубашку с галстуком, чтобы выходить в эфир?

— Военный репортаж в галстуке — это пижонство. Я не смогу стоять в накрахмаленной рубашке рядом с солдатами, которые уже неделю не видели горячей пищи и моются талым снегом. Был случай. У нас нельзя, несмотря на мороз и непогоду, записываться в шапке. Это тоже пижонство, однако начальство требует. Но один корреспондент записался, а на вопрос редактора ответил, что уже неделю не мог помыть голову, поэтому без шапки его ругали бы еще больше. Конечно же, в любой ситуации пытаешься следить за собой. Но это не всегда возможно. Ведь журналисты на войне живут так же, как солдаты: мало и где попало спят, редко едят и так далее. Речь, конечно же, не идет о тех, кто приезжает в войска на пятнадцать минут и делает репортаж в белой рубашке. На НТВ таких нет.

Александр КОЛЕСНИЧЕНКО